“Я работаю педагогом-организатором в карабашской общеобразовательной школе №1, а также, по совместительству, школьным видеографом. (...) В настоящий момент я еще понятия не имею, сколько неприятностей я создам себе в будущем”, – такими словами начинается фильм Павла Таланкина Mr. Nobody Against Putin.

33-летний Таланкин жил в небольшом моногороде Челябинской области и работал с матерью в одной школе, выигрывал государственные конкурсы. Его жизнь, как и многих, изменилась в феврале 2022 года, когда Владимир Путин начал полномасштабную войну в Украине.

В школе появились уроки милитаризованной пропаганды, и по указанию Министерства просвещения Таланкин начал снимать о них видеоотчеты. В июне 2024 года он уехал из России с отснятым материалом, чтобы вместе с американским документалистом Дэвидом Боренштейном смонтировать из него фильм.

25 января его премьерный показ прошел на фестивале независимого кино “Сандэнс” и получил специальную премию жюри. В провластных медиа фильм Таланкина назвали “антироссийским”. В школу, где он работал, пришли сотрудники силовых структур, его мать была вынуждена оттуда уволиться, сообщили местные СМИ и запросили комментарии у ФСБ и Следственного комитета.

Настоящее Время поговорило с Таланкиным о том, как он снимал этот фильм, можно ли защитить детей от пропаганды, какова цена такого сопротивления, как воспринимают картину на Западе и как бы он хотел, чтобы восприняли в России.

"Мне в камеру попал “Обыкновенный фашизм"–2"

– Павел, [изначально] вы снимали эти кадры для Министерства просвещения. Почему министерству вдруг потребовались кадры, как учителя занимаются пропагандой, как будто бы оно этого не знает?

– Я, если честно, до конца не понимаю, зачем им это надо. Просто приходили положения, заместитель директора по воспитательной работе звонила, говорила, что нужно снять: “Обрати внимание, что учителя пользуются методичкой. Обрати внимание то, что работает презентация, Обрати внимание на то, что видео было подготовлено специально для этого урока”. Мне были даны регламенты, что конкретно должно быть.

– Когда вы все это снимали, какие у вас были чувства?

– Первый урок [после начала полномасштабной войны в Украине] начинался так "гладко": “Россия, Украина, Беларусь – мы такие замечательные друзья, мы такие дружные. У нас один язык одинаковые сказки, мы можем понимать друг друга, у нас одни и те же напевы”, а потом [учительница] говорит: “Но Украина вступила на скользий путь. Выбрала нацизм”.

В тот момент я стал понимать то, что я снимаю не для министерства – мне попадает просто “Обыкновенный фашизм"–2 (документальный советский фильм 1960-х об истории и идеологии фашизма – прим. НВ) в камеру. И это [видео] теперь принадлежит не только министерству.

– То есть вы уже на самом первом уроке поняли, что эти кадры потом пойдут куда-то дальше в мир, вы их вывезете из России и покажете где-то.

– Я надеялся на это. Я должен был отчитаться и удалить, но я ничего не удалял. Чтобы в будущем мы могли вернуться к этой проблеме и поговорить об этом всерьёз.

Я думаю, что наступит время, когда нам нужно будет задуматься, как это все произошло, как это все случилось, и эти кадры – свидетельства тому.

"Работала комиссия отслеживать все, что говорят дети"

– В этом фильме единственное, что меня смущает, – открытые лица детей. Одно дело, когда вы снимаете для министерства образования, а другое дело – для фестиваля или интернета. Как вы для себя решали эту дилемму?

– В начале учебного года родители подписывают соглашение на любое использование фото и видео детей, которые мы снимали и опубликовывали, например, на странице ВКонтакте с обязательными хештегами. Это не смущало родителей, как и то, что детей заставляют петь [военные] песни и выкладывать с хэштегом #своихне бросаем. Почему это должно смущать их для этого фильма?

И мы должны с вами понимать, что снимать в авторитарном режиме по-другому просто невозможно.

– Да, родители несут ответственность за детей, но потом дети вырастут, увидят эти кадры, и, может быть, кто-то из них будет не согласен с этой пропагандой, но этот шлейф за ребенком останется – что он участвовал в этой пропаганде.

– Они не могут никуда от этого деться. Ни один школьник в России сегодня не может никуда от этого деться.

Если вы смотрите телевизор и вам не нравится пропаганда, вы можете его выключить и пойти заниматься своими любимыми делами – книжки, например, читать. А от урока они не могут уйти никуда.

– Перейти на надомное обучение, например, онлайн-образование.

– В Карабаше? Это невозможно. Несмотря на то, что эти новые уроки "Разговоры о важном" – это дополнительное образование типа кружка, дети все равно не могут его не посетить.

[После начала полномасштабной войны стало] очень много пропаганды. Детей учат быть согласными с режимом. Убирают полностью их критическое мышление по этому вопросу.

До войны не было такого, чтобы выносили флаг, строились на линейке. До войны не было этих жутких положений.

– Насколько российской пропаганде школьной удается зомбировать детей с учётом того, что дети смотрят и тик-токи, и инстаграм?

– Подросткам, может быть, легко избежать этого. Но малышам, я думаю, нет, потому что то, что говорит учитель, для ребят из начальной школы является авторитетом.

– А к вам они приходили за поддержкой, делились, что они, например, с чем-то не согласны?

– Были такие случаи, но это не вопрос для телевидения, – у нас работала комиссия специальная, чтобы отслеживать все, что говорят дети.

– В трейлере вы показываете свой кабинет, в котором висит бело-сине-белый флаг, который считают флагом России без Путина. Вам за него не прилетало?

– Нет. Учителя, директоры, даже мэр, когда приходил, не понимали, что это, видимо.

– Но вы понимали, что вы ходите по тонкому льду?

– Этот флаг – еще не тот тонкий лед, посмотрите фильм. Это еще цветочки.

Я думаю, что если ребенок сопротивляется, задает себе вопросы, то, увидев бело-сине-белый флаг, он поймет: “Я не один”.

– То есть это была система тайных знаков. Насколько она работала, на ваш взгляд?

– Я думаю, что работала. У меня в кабинете появлялись и флаги США, и флаги Израиля.

– Что вы думаете о будущем российских детей, которые воспитываются в этой пропаганде? Насколько школа оставят этот отпечаток на их жизни?

– Пропаганда сильная. Но мы должны понимать, что все идет из семьи. Если родители в семье скажут шепотом: "Все, что тебе говорит учитель, не слушай, он обязан это говорить, и не может никуда от этого деться", то ребенок сквозь пальцы на это посмотрит. А если дома никак не разговаривают с ребенком или поддерживают это, то он напитается этим.

"Я хочу вернуться в Россию, потому что это моя страна"

– В трейлере вы говорите, что еще не знаете, какие проблемы с этим фильмом создадите себе в будущем? Какие уже создали?

– Мне пришлось покинуть дом. Покинуть свою малую родину, оставить семью. Я думаю, это уже проблема.

– В отношении вас началась травля?

– Писали, звонили, голосовые отправляли с сообщениями вплоть до [угроз] физической расправы.

– Как вы уезжали из России, с каким ощущением покидали страну?

– С ощущением надежды, что настанет то время, когда я вернусь туда, и будет все хорошо, может быть, даже лучше, чем было до войны.

Но в аэропорту было очень страшно. У меня были билеты в Турцию туда и обратно. А в портфеле лежит куча жестких дисков, ноутбук, фотоаппарат.

Я тогда думал, что если вдруг кто-нибудь возьмет жесткий диск и начнут смотреть, что гора жестких дисков в портфеле, логично задать вопрос: "Куда ты едешь и зачем?"

– Перекачать это в интернет нереально было?

– Российскими облачными хранилищами было бы, наверное, опасно пользоваться. А гугл-диск не было возможности оплатить, потому что все [российские карты] заблокированы.

– Какая реакция на фильм за границей?

– Люди плакали при просмотре. Мне позвонили из Швеции, когда там была премьера, и две женщины плакали, говорили: "Спасибо тебе большое, спасибо, спасибо, спасибо". Я говорю: "Не плачьте, иначе я сейчас тоже зареву". Писали слова благодарности.

– В России были те, кто вас поддержал?

– Есть такие люди. И незнакомые люди, и знакомые. С родственниками у меня хорошие, теплые отношения. Я их люблю. Правда, мама осудила этот поступок, не приняла.

– Вы не обсуждали с ней до этого?

– Нет, никто не знал, что готовится фильм.

– Но вы уже, будучи в России, поняли, что будете создавать фильм, и нашли режиссера. Как вы работали с учетом того, что режиссер не говорит на русском языке?

– Он мне писал: “Сними вот это”, "Сними свой дом, как там живешь, поставь просто камеру и расскажи о том, что думаешь". А я думал, зачем это все, я же про другое снимаю.

Но сами сценарные планы присылало министерство образования: когда мне куда идти, что снимать, с какими хэштегами выписывать. В этом они молодцы, справлялись с этим.

– Вы себя чувствовали частью системы пропаганды, раз вы работаете в государственной школе, получаете там зарплату, выполняете их задания?

– Да, я чувствовал себя так и даже писал заявление на увольнение. Но потом режиссер написал, что пока рано увольняться.

– Как вы думаете, что зритель должен вынести из этого фильма?

– Фильм про любовь к стране, про любовь к родине, и про ненависть к режиму, который убивает все живое.

Я думаю, что люди, которые посмотрят его в России, а я очень хочу, чтобы они его там посмотрели, очень хочу, чтобы его посмотрели в Карабаше, это поймут. Может быть, кто-то даже удалит свои гневные комментарии.

– Как проходит ваша адаптация за границей? Планируете ли вы заниматься педагогической деятельностью или связанной с образованием?

– Нет. Адаптация проходит сложно. Бывает иногда, что поговорить не с кем, а хочется поговорить. Бывает, что иногда не знаешь, чем себя занять. Прогулки? Мне кажется, я уже всё обошёл. Сложновато. Но я не унываю.

– Вы стараетесь не думать о будущем?

– Да, не понятно ничего, ничего не известно. Начинаешь перебирать варианты, что может случиться, – в голову лезут плохие мысли. И начинаешь себя накручивать, а потом говоришь себе: "Этого еще случилось, зачем об этом думать, успокойся".

– При этом вы хотите вернуться?

– Я хочу как россиянин вернуться в Россию, потому что это моя страна. Я ее люблю, я люблю безумно все, что там. Но я не люблю эту власть и не люблю Путина. Я этого не выбирал.

Читай нас в Телеграме

Подписаться